Позволь полюбоваться тобой, невероятно красивая, гибкая в человеческом теле, тонкая Огни. Волосы у тебя ярко-красные, ведь ты моя двоюродная сестра. Ты потеряла мужа, Владыку соседнего города, и поэтому вернулась в семью. Ранее яркая, уверенная в себе, сейчас ты сидишь с потухшим взглядом и мысленно, скорее всего, возвращаешься к тому дню, когда мы всем драконьим народом полетели встречать артефакт и наткнулись на предательство.

Смейся, смейся, несмотря ни на что, желто-рыжая Медита, моя четвероюродная племянница. Вас было три сестры, выжила только ты одна. Ты смеешься, не обращая внимания на мрачность остальных, кокетливо трясешь своими золотыми волосами, общаясь с сидящим рядом драконом с огненной, яркой душой, – Мири, который ни чуточки не изменился.

Он тоже, как Огни, двоюродный, только с другой стороны, а еще он совсем не воин, а вовсе даже поэт и бард, и сейчас он подшучивает над страстью Четери к оружию, просит Энтери прекратить, богов ради, насиловать ягоду и отбивать ему аппетит облизыванием пальцев.

Четери красноречиво проводит лезвием у своего горла, Мири в ужасе изображает, как прячется за Медиту, не забывая при этом ее полапать. Он всегда такой, как искорка в мрачном царстве.

Вдруг он хватает висящую за спиной бантру – маленькую гитару – и начинает что-то наигрывать и подпевать себе, дразня Чета:

Сидящий рядом с ним Ветери, дипломат и хитрец, разделяющий страсть старейшего к оружию и не разделяющий балагурства соседа, комично закатывает глаза и с ругательствами отбирает бантру у непонятого поэта. Медита хихикает. И в этот момент всех пронизывает ощущение, что у нас никого на свете больше нет. Мы молчим, и даже Мири опускает голову, прощаясь с братьями и сестрами из стаи.

За столом сидит еще один дракон, и он так же молчалив, как Огни. В горе у Тедери погибла жена и весь выводок детей. Он мрачен и не реагирует ни на дурачество драконобарда, ни на испытующий взгляд Владыки. Внутри него только пустота и чернота, и с этим придется что-то делать, иначе одним мертвым драконом у нас будет больше.

Владыка снова переводит взгляд на Четери, который как раз перехватывает за талию обслуживающую их темноокую служанку и что-то шепчет ей. Девушка мягко освобождается, опускает голову, идет дальше.

Четери перехватывает взгляд Владыки.

– Ты же знаешь, Нории, никогда против воли.

– Ты не меняешься, Гроза, – усмехается Нории. Дракон, которого прозвали когда-то Грозой не только за виртуозное владение холодным оружием, но и за то, что он был грозой девичьих сердец, разводит руками:

– А как иначе? Пока в мире остается хоть одна женщина, мне есть ради чего жить. Правда, моя красавица? – он подмигивает темноглазой девушке, которая как раз обслуживает Тедери, сидящего напротив. Девушка вновь опускает глаза, проигнорировав его.

– Чет, оставь решение сердечных дел на потом.

– Да разве ж это сердечные? – искренне возмущается крылатый бабник, провожая выскользнувшую из Зала служанку потемневшими взглядом. – Ну хорошо, давайте к делу.

Сидящие за столом поднимают на него глаза – кто-то внимательные, кто-то азартно заблестевшие, кто-то мрачные.

– Как всем известно, я посетил остальные города. Почти везде остались драконы. Хуже всего дело в Атании – там одна красноволосая драконица, Гити, и четыре дракона. Лучше всего в Ставии – вернулось сорок восемь, из них тридцать дракониц. Тафия пуста. Из Владык остался только ты, Нории, как мы все и ощутили.

– Сколько нас всего? – Энтери, как и остальные сидящие за столом, потрясен. Все надеялись на лучшее.

– Ровно триста двадцать четыре. Из них меньше трети красноволосых. И сто двадцать женщин.

– Из почти четырехтысячной стаи, – горько произносит брат Владыки, сжимая и разжимая кулаки. Медита всхлипывает, а близнецы таращатся на Чета так, будто надеются, что он скажет, что пошутил.

– Проклятые колдуны, – с ненавистью, словно плюясь, выдыхает Огни. – Спалить эту проклятую страну, и дело с концом!

Молчащий Тедери, остро и с пониманием глянув на нее, снова уходит в себя.

– Те, кто сделал это с нами, давно уже мертвы, – напоминает Четери, сочувственно глядя на драконицу. – Нам некому мстить.

– Да и мы уже мертвы, разве непонятно? – драконица со злостью передергивает плечами. – С таким размером стаи мы просто вымрем. Даже если каждая из оставшихся женщин займется круглогодичным высиживанием яиц, все равно мы получим первого половозрелого дракона через 35 лет. И наш максимум – три яйца за кладку, вы все это прекрасно знаете. Вот и думайте, сможем ли мы хотя бы поддерживать численность, не говоря уже о том, чтобы снова заполнить города и заставить их жить. Нет выхода!

– Вообще-то, – осторожно начинает Чет, – выход есть. Нории?

– Королевская кровь? – Владыка знает ответ на этот вопрос.

– Что такое «королевская кровь»? – спрашивают близнецы и смущаются, когда все поворачиваются к ним. Четери глядит на Нории, словно спрашивая, можно ли делиться информацией с остолопами. Красноволосый гигант кивком разрешает.

– Это не «что такое», а «кто такое», точнее «кто такая», – Чет, как заправский актер, выдерживает паузу, пока на него с нетерпением смотрит молодняк. – Жена для нашего Владыки.

– Ну-у-у-у, – Медита морщит носик, – если для дела надо, то я, конечно, могу. В жены. Только что это нам даст?

Драконы хохочут, и даже Огни улыбается.

– Милая, любой дракон посчитал бы за счастье жениться на тебе, – примирительно говорит Нории, увидев, что молодая драконица даже чуть обиделась. – Но все дело в том, что нам нужна носительница особой, древней крови не нашего рода.

Медита, ничуть не расстроившись, тихонько и с облегчением выдыхает. Потом просит Нории рассказать подробнее, потому что пока ничего не понимает.

– Ты же знаешь, какова наша природа? – спрашивает Нории. Медита качает головой, и он вздыхает. – И чему вас только учили?.. Природа наша такова, – начинает объяснять он, – что мы фактически являемся живыми магическими артефактами, потомками любви земных воплощений Синей Богини Воды и Белого Целителя Воздуха. По своему строению мы мало отличаемся от людей, во всяком случае, в человеческом обличии. Мы способны иметь детей от человеческих мужчин и женщин, нам даже можно переливать их кровь. А вот наша аура совершенно иная по структуре, нежели человеческая, и позволяет оборачиваться в дракона. Ты помнишь, каким свойством обладает любой дракон независимо от окраса?

Медита поднимает глаза к небу, силясь вспомнить, зато один из близнецов радостно выкрикивает:

– Плодородие и богатство!

Нории одобрительно кивает.

– Совершенно верно, Дарит. Дракон – это живой артефакт, который приносит земле, на которой селится, изобилие и плодородие. И если вы, рыжие, больше притягиваете золото и драгоценности, и вашего живого влияния едва хватит, чтобы озеленить и дать воду в одну деревеньку, рядом с которой вы находитесь, то красноволосые уже работают, условно говоря, по гораздо большим площадям. Но они и рождаются реже. При этом золото им не дается.

– А Владыки? – спрашивает Медита.

– А Владыки мало того, что рождаются крайне редко, еще и обладают весьма специфическим могуществом. Им подчиняются стихии Воздуха и Воды, и они могут, в зависимости от возраста, озеленить и сделать плодородными и безопасными сотни километров пустыни. Или льдов, если кому-то придет в голову поселиться на крайнем севере. И они же способствуют изобилию во всем. У всех без исключения живых существ, живущих на территории дракона, увеличивается плодовитость. А степень увеличения зависит опять-таки от возраста. Чем моложе Владыка, тем она слабее.

– А вы какой..? – она краснеет. – Вы сильный?